истории

Куда уехать? Какие нужны документы? А где найти работу? Из-за войны россияне бегут за границу — и ищут ответы в чатах об эмиграции. Мы поговорили с создательницей самого популярного из них (на 100 тысяч человек!)

Источник: Meduza

«Гайд по релокации из РФ» — чат, в который за последние дни вступили десятки тысяч человек, которые уже уехали из страны (или только собираются это сделать). Здесь собирают информацию о переезде в другие страны, поиске работы и необходимых документах. «Медуза» поговорила с его создательницей, директором по маркетингу в IT-стартапе Ириной Лобановской о том, как живет это сообщество после начала войны.

— Сейчас в твоем чате «Гайд по релокации из РФ» уже больше 38 тысяч человек. Давно он появился?  

— Чат появился 25 февраля — на следующий день после начала войны России против Украины. Изначально я просто решила собрать истории людей из своего ближнего круга — тех, кто эмигрировал в последние два года. С помощью их историй я хотела сделать инструкцию для всех, кто хочет уехать из страны, и распространить ее. Я понимала, что сейчас такой запрос будет, но не подозревала, что он будет настолько огромным.

Сначала в чате было 20 человек — это как раз были люди, которые уже какое-то время живут за границей. События развивались очень быстро. Становилось понятно, что их истории теряют актуальность: на Россию накладывали новые санкции, границы закрывались, авиакомпании отменяли рейсы. Поэтому фокус гайда сместился, мы стали рассказывать, куда переехать прямо сейчас — встать и улететь — без визы, без загранпаспорта (как мы знаем у большинства россиян его нет).

В чат начали приходить люди, у которых не было опыта релокации. Люди просто бежали за границу и бежали [искать информацию о переезде] во все чаты подряд. Я не стала этому препятствовать. Теперь в гайд нужно было добавить информацию о странах, куда можно улететь прямо сейчас: Грузии, Армении, Узбекистане, Кыргызстане, Турции, Мексике. Честно говоря, я думала, что на этом моя задача будет выполнена, но, как оказалось, тогда все только началось.

Через два дня после создания чата, 27 февраля, — еще до публикации в нем самого гайда — в группу уже добавились 2000 человек. Для этого я ничего не делала, кроме поста в фейсбуке. И я подумала: «О-го-го как много!» После публикации гайда в течение двух дней количество участников выросло в десять раз.

Гайд опубликован на платформе Notion, он обновляется чуть ли не каждые 15 минут. В чате я включила возможность общения два раза в день по 3–4 часа, чтобы люди обменялись свежей информацией. В остальное время возможность переписки отключена, потому что у меня нет возможности модерировать чат. 

Сейчас людей приходит меньше [чем в пиковые дни] — примерно по тысяче человек в сутки. Появилось много других каналов, где перепостили наш гайд. Спрос огромный, людям страшно уезжать в другую страну, и они не хотят себя чувствовать одинокими. Сейчас уже есть сотни чатов по отдельным странам. Все хотят объединяться, ведь они лишились своей страны.

— Как менялись запросы людей в чате? Какие они сейчас?

— В первый день запрос был один — как и куда можно свалить немедленно. На второй день люди, даже еще и не уехав, задались вопросом, что делать в этой другой стране. У айтишников такой проблемы нет. Я и сама работаю в IT — директором по маркетингу в стартапе. Мы живем головой в Кремниевой долине, мы приспособлены к удаленке, наши навыки пользуются спросом на американском рынке и на любом другом рынке, где есть IT.

Но теперь хотят уехать те, кто никогда не задумывался об эмиграции. Это сотни тысяч совершенно разных людей. И из-за профессии зачастую им очень сложно переехать. Например, это касается профессий, тесно связанных с культурным контекстом: театральная сфера, журналистика, копирайтинг. Если ты пишешь по-русски, что ты будешь делать в другой стране? Это сложный вопрос. Стало очевидно, что нужно запускать еще одну инициативу — помощь с трудоустройством за рубежом.

Теперь мы собираем резюме [переезжающих]. У нас есть две формы, которые мы рассылаем: в одну можно запостить свое резюме, в другую добавить компанию, которая готова рассмотреть кандидатов на работу. И та и другая база закрыты, они шерятся только по запросам HR-компаний, если мы видим, что это настоящий HR настоящей компании. 

— Как сейчас можно описать человека, который хочет уехать из России?

— Это и творческий креативный класс, и айтишники. Москвичи и жители Петербурга, а потом [за рекомендациями в чат] пошла вся Россия. Некоторые люди оказались в очень сложном положении. Сложно читать эти сообщения. Не знаю, что отвечать, когда мне пишут, что в семье ребенок с инвалидностью, жена с онкологическим заболеванием и за границей нужно будет продолжать лечение. Это чудовищная картина. 

Я отвечаю всем. Я им не говорю бежать во что бы то ни стало. Спокойно записываю войсы: «Понимаю вас, это очень тяжелая ситуация. Прямо сейчас вам сложно уехать. Не переживайте, вам еще представится такая возможность, даже если в ближайшем будущем полностью закроются границы, границы не смогут закрыть навсегда. Наберитесь сил, сформируйте план и сможете переехать». 

Огромное количество людей не имеет такой возможности [эмигрировать]. Нет ста тысяч рублей на билет, нет никакой финансовой подушки, на которую можно прожить в новой стране. Это сложно. Людям приходится ориентироваться в неизведанном. 

Мне пишут очень много угроз, много какого-то хейта. Например, что на меня донесли в СК. Еще мне очень понравилась такая цитата: «С одной стороны, радостно, что вас не будет в России. С другой — жаль, что некого будет расстреливать». Вот такие настроения тоже есть. Я игнорирую эти сообщения. Возможно, это боты, у меня даже нет времени переходить на их страницы и проверять.

В наш чат тоже постоянно залетают боты, пытаются его обвалить. Мы сейчас установили повышенную систему безопасности, чтобы это вовремя удалять. Забегали и люди, которые писали неприятные вещи на украинском. Однажды добавилась женщина, которая отправляла видео войны, — и я ее забанила, хотя мне было совершенно неприятно это делать. Но в этом чате нет возможности обсуждать гражданскую позицию. 

— Что люди в этом чате обсуждают между собой?

— Люди пишут о своих страхах. Я боюсь одиночества, я не знаю, что я буду делать, где я буду работать, как там встретить свою любовь, — то есть это такие проблемы интеграции. У очень многих людей проблемы с документами: у кого-то просрочен загран, у кого-то закончится через полгода, они не понимают, что им делать. Или, например, у ребенка нет загранпаспорта, и родители не понимают, могут его вывезти или нет, а если могут, то куда. У кого-то задолженность перед судебными приставами — и они не понимают, выпустят их или нет. И, конечно, десятки раз мне написали один и тот же вопрос: как мне выехать, если я военнообязанный — то есть люди боятся, что их примут на границе и отправят на войну.

Очень быстро распространилась информация, что на границе идет допрос [выезжающих] с пристрастием: кого-то задерживают по полтора часа и спрашивают, куда летите, почему, как вы относитесь к Украине, как вы относитесь к текущей повестке, а покажите телеграм, покажите инстаграм, почту. На этот случай в гайде тоже есть инструкции. Там, например, говорится, что нужно снести социальные сети прежде, чем уезжать. Что нужно говорить «Я лечу в отпуск» и иметь обратный билет, чтобы вызывать меньше подозрений. 

— Я знаю, что ты отправляешь в этот чат телеграм-каналы, где публикуются личные данные тех, кто выступил против войны в Украине. Чтобы участники «Гайда» жаловались на эти каналы.

— Мне приходит много сообщений и ссылок на чаты. Есть огромное количество людей, которые нас люто ненавидят, желают расстрела тем, кто не согласен с режимом. Там появляются скрины из социальных сетей с довольно резкими высказываниями. Это еще мягко сказано. Там оскорбляют людей за то, как они выглядят, какая у них сексуальная ориентация и так далее. Эти группы мы всевозможными усилиями стараемся банить.

— Не было ли у тебя идеи начать собирать деньги на помощь уехавшим или тем, кто хочет, но не может уехать?

— У меня была такая идея сразу. Но она провалилась. Сейчас люди из моего окружения — предприниматели и люди творческие — уже очень много донатят [другим организациям]. Так что адресной финансовой помощи сейчас нет, за исключением пожертвований в украинские фонды. Сейчас деньги у всех идут в первую очередь туда. Пока речи о том, чтобы создать фонд помощи переехавшим, не идет, к этому вопросу можно будет вернуться позже. Сейчас мы бросили силы, чтобы дать людям удочку, а не рыбу.

Параллельно работают три инициативы. Первая — собственно, гайд. Информация о том, куда уехать прямо сейчас, описание стран, где сколько можно проживать без визы, где как жить, какой примерно уровень жизни. У нас нет информации по каждой стране, но мы заполняем что есть. Гайд будет пополняться. Дальше люди куда-то переедут, и мы будем собирать их истории. Как они осваиваются, что они делают, как им можно помочь. Будем знакомить их с комьюнити, с людьми, у которых можно переночевать.

Вторая инициатива — это помощь по трудоустройству. Сейчас у нас около четырех тысяч резюме. Дальше мы планируем собрать компании, которые готовы принять людей на работу, но пока мы даже не начали делать это. Уже десятки компаний мне пишут: мы готовы принять, мы готовы помочь с релокацией.

Еще одна параллельная инициатива — помощь в экспорте культуры. Культура в России задавлена, ведь весь креативный класс — это левые и либералы, то есть неугодные государству. А государство не заинтересовано в их развитии. При этом России нет в культурном мировом контексте, хотя у нас очень много талантливейших художников, режиссеров, актеров, перформеров, кого угодно. Зачастую ты по цене обеда покупаешь какой-нибудь шедевр. Это разве адекватно? Совершенно нет. Поэтому сейчас мы собрали инициативную группу. Ищем варианты резиденций, культурных институций, с которыми будем налаживать связь, чтобы экспортировать искусство.

— Какие сейчас основные направления отъезда?

— Грузия, Армения, Турция. По моим ощущениям, вот эти три страны. Есть еще Мексика, Узбекистан, Киргизия, Таджикистан. Но туда [поток] несколько меньше. Люди уезжают туда, куда они летали путешествовать или где можно говорить на русском языке.

— Догадываюсь, как ты ответишь на мой следующий вопрос, и все же: ты сама сейчас в России? 

— Нет.

— Почему уехала и насколько сложно тебе это было сделать?

— У меня история очень простая. С 2016 года я почти нигде не останавливаюсь дольше чем на полгода. Дольше всего — около двух лет — я жила в Кремниевой долине и вернулась оттуда [в Россию] в 2020 году из-за локдауна. Дождалась визы O1 (американская виза для одаренных людей), получила ее 2 февраля прошлого года — в день суда над Навальным, в знаковую дату. И дальше нужно было ждать очень долго, пока в консульстве мне проставят визу, а из-за ковида консульства все работало очень плохо.

В итоге — и это тоже очень символично — визу я проставила в декабре прошлого года в Киеве, где я до этого не была лет десять. Увидела Киев напоследок. Не представляю, сколько должно пройти лет, чтобы россиянин смог попасть в Украину.

Я улетела в Стамбул 20 февраля 2022 года с тремя футболками и тремя свитерами. Планировала поставить первый шот [вакцины] Pfizer, улететь к семье домой в Россию, отпраздновать свой 33-й день рождения 16 марта и вернуться назад в Стамбул, чтобы поставить второй шот. А потом переехать в Нью-Йорк. Но планы, как ты понимаешь, изменились. Я не вернусь в Россию в ближайший год точно, потому что я сейчас реализовала тот самый мем — «натвитил на госизмену». За малейшее высказывание [против российской власти] тебе грозит ответственность. Это опасно. 

— То есть ты покинула Россию не по политическим причинам? 

— Нет. Хотя я много лет дружу с оппозицией. И, естественно, вовлечена в повестку. Я не жила вне политики, я не из этих граждан. Моих друзей сажают в автозаки. Я не вернусь в Россию по политическим причинам. При этом я в Москве снимаю квартиру, у меня там полно мебели, все вещи. Это все странно, какая-то новая реальность. Помимо того что я, как и все, живу в реальности войны, я сейчас живу в странной новой ситуации, где я активист и есть угроза моей свободе.

— Как ты совмещаешь свою основную работу с таким активизмом?

— Моя жизнь в последние две недели — это круглосуточный активизм. Я спала очень мало. Один раз упала в обморок, два раза почти упала. Это нечеловечески тяжелая работа на полный износ. Я ничем не занималась кроме этого. Иногда мы вечером встречались с местными русскими просто пореветь. Сидели за столом, втроем, вчетвером, впятером и просто рыдали.

Сейчас мы проходим точку бифуркации, когда либо потом русских будут кэнселить во всем мире, либо все-таки удастся немного качнуть маятник. Мистер Путин просто сровнял с землей работу нескольких поколений, которые меняли имидж русских. Сейчас все нужно будет начинать почти с нуля.